Неточные совпадения
Иногда, глядя с крыльца
на двор и
на пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или чрез пруд выстроить каменный
мост,
на котором бы были по обеим сторонам лавки, и чтобы в них
сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян.
Бальзаминова. Погоди! Сначала я вижу
мост, и
на мосту сидят всё бабы с грибами и с ягодами…
Он подвергался самым разнообразным приключениям: ночевал в болотах,
на деревьях,
на крышах, под
мостами,
сиживал не раз взаперти
на чердаках, в погребах и сараях, лишался ружья, собаки, самых необходимых одеяний, бывал бит сильно и долго — и все-таки, через несколько времени, возвращался домой, одетый, с ружьем и с собакой.
— С двенадцати я буду
сидеть на Конногвардейском бульваре,
на последней скамье того конца, который ближе к
мосту.
Иной раз, когда долго
сидит на одном
мосте, чудится ему, что вот-вот все сызнова приходит
на ум… и опять все ушло.
Я опять в первый раз услыхал, что я — «воспитанный молодой человек», притом «из губернии», и это для меня была приятная новость. В это время послышалось звяканье бубенчиков. По
мосту и затем мимо нас проехала небольшая тележка, запряженная круглой лошадкой; в тележке
сидели обе сестры Линдгорст, а
на козлах, рядом с долговязым кучером, — их маленький брат. Младшая обернулась в нашу сторону и приветливо раскланялась. Старшая опять надменно кивнула головой…
На мосту ей попались Пашка Горбатый, шустрый мальчик, и Илюшка Рачитель, — это были закадычные друзья. Они ходили вместе в школу, а потом бегали в лес, затевали разные игры и баловались. Огороды избенки Рачителя и горбатовской избы были рядом, что и связывало ребят: вышел Пашка в огород, а уж Илюшка
сидит на прясле, или наоборот. Старая Ганна пристально посмотрела
на будущего мужа своей ненаглядной Федорки и даже остановилась: проворный парнишка будет, ежели бы не семья ихняя.
Верстовой столб представляется великаном и совсем как будто идет, как будто вот-вот нагонит; надбрежная ракита смотрит горою, и запоздалая овца, торопливо перебегающая по разошедшимся половицам
моста, так хорошо и так звонко стучит своими копытками, что никак не хочется верить, будто есть люди, равнодушные к красотам природы, люди, способные то же самое чувствовать,
сидя вечером
на каменном порожке инвалидного дома, что чувствуешь только, припоминая эти милые, теплые ночи, когда и сонная река, покрывающаяся туманной дымкой, <и> колеблющаяся возле ваших ног луговая травка, и коростель, дерущий свое горло
на противоположном косогоре, говорят вам: «Мы все одно, мы все природа, будем тихи теперь, теперь такая пора тихая».
Если б я был поэт, да еще хороший поэт, я бы непременно описал вам, каков был в этот вечер воздух и как хорошо было в такое время
сидеть на лавочке под высоким частоколом бахаревского сада, глядя
на зеркальную поверхность тихой реки и запоздалых овец, с блеянием перебегавших по опустевшему
мосту.
— А я тебя сегодня ночью во сне видела, — хохоча, рассказывала Людмила, — ты будто бы у городского
моста плавал, а я
на мосту сидела и тебя
на удочку выудила.
Видя, что все очень заняты рыбной ловлей, старик повез свою молодую мельничиху (так звал он ее весь этот вечер) вокруг пруда через
мост и, обогнув всё верховье, все разливы, воротился уже по плотине к тому каузу, около которого удили рыбаки и где спокойно
сидела и смотрела
на них тучная Арина Васильевна.
Пугачев
сидел в деревянной клетке
на двухколесной телеге. Сильный отряд при двух пушках окружал его. Суворов от него не отлучался. В деревне
Мостах (во сте сорока верстах от Самары) случился пожар близ избы, где ночевал Пугачев. Его высадили из клетки, привязали к телеге вместе с его сыном, резвым и смелым мальчиком, и во всю ночь Суворов сам их караулил. В Коспорье, против Самары, ночью, в волновую погоду, Суворов переправился через Волгу и пришел в Симбирск в начале октября.
Аристарх. Вот теперь расставим людей. Вы двое
на бугор, вы двое к
мосту, да хоронитесь хорошенько за кусты, —
на проселок не надо, там только крестьяне да богомольцы ходят. Вы, коли увидите прохожего или проезжего, так сначала пропусти его мимо себя, а потом и свистни. А вы, остальные, тут неподалеку в кусты садитесь. Только
сидеть не шуметь, песен не петь, в орлянку не играть,
на кулачки не биться. Свистну, так выходите. (Подходит к Хлынову).
Мы ехали что-то очень долго (шутники, очевидно, колесили с намерением). Несмотря
на то что мы
сидели в карете одни — провожатый наш сел
на козлы рядом с извозчиком, — никто из нас и не думал снять повязку с глаз. Только Прокоп, однажды приподняв украдкой краешек, сказал:"Кажется, через Троицкий
мост сейчас переезжать станем", — и опять привел все в порядок. Наконец карета остановилась, нас куда-то ввели и развязали глаза.
Рано поутру,
на высоком и утесистом берегу Москвы-реки, в том самом месте, где Драгомиловский
мост соединяет ямскую слободу с городом, стояли и
сидели отдельными группами человек пятьдесят, разного состояния, людей; внизу весь
мост был усыпан любопытными, и вплоть до самой Смоленской заставы, по всей слободе, как
на гулянье, шумели и пестрелись густые толпы народные.
— Конечно, я… впрочем, я майор. Мне ходить без носа, согласитесь, это неприлично. Какой-нибудь торговке, которая продает
на Воскресенском
мосту очищенные апельсины, можно
сидеть без носа; но, имея в виду получить… притом будучи во многих домах знаком с дамами: Чехтарева, статская советница, и другие… Вы посудите сами… я не знаю, милостивый государь… (При этом майор Ковалев пожал плечами.) Извините… если
на это смотреть сообразно с правилами долга и чести… вы сами можете понять…
Ад.
На главном
мосте сидит старшой черт. Писарь чертов
сидит внизу, за столом с письменными принадлежностями. Стражи стоят по сторонам. Направо — пять чертенят разных видов; налево у дверей — привратник; один франтоватый чертенок стоит прямо перед старшим.
Всем уж стало ясно, что заехали мы черт знает куда. Главный врач величественно и угрюмо
сидел на своем коне, отрывисто отдавал приказания и ни с кем не разговаривал. Солдаты вяло тащили ноги по грязи и враждебно посмеивались. Вдали снова показался
мост, по которому мы два часа назад перешли
на ту сторону.
В тот самый день, когда Робинзон наипаче измучился, бегая один за врагами своей бакши, и едва дыша
сидел под
мостом, покрикивая
на плавающих у самых берегов гусей, по
мосту в большом безобразном фургоне проехали комедианты.
У Яузского
моста всё еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый,
сидел на лавке около
моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими, не то гневными, не то испуганными глазами, подошел к Кутузову и стал по-французски говорить ему что-то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше, и есть одна армия.
С крутой горы Кукушкину надо было спуститься
на мост. По ту сторону реки, за рядом дымовых труб города, выпускавших густые, белые и прямые столбы дыма, виднелось далекое белое поле, сверкавшее
на солнце. Несмотря
на даль, видна была дорога и
на ней длинный, неподвижный обоз. Направо синеватой дымкой поднимался лес. При виде чистого снежного поля бурный и горький протест с новой силой прилил к беспокойной голове Кукушкина. «А ты тут
сиди!» — со злобой, не то с отчаянием подумал он.